Тени забытого замка

Замок Шереметевых – основная достопримечательность Юрина. Замковый комплекс переживал различные времена и использовался для размещения различных учреждений и организаций от Нижегородского кадетского корпуса до нынешних гостиничных номеров. Как жилось замку 30 лет назад, в августе 1983 года, какие люди оберегали это наследие ушедших времён, рассказывал Е.Ухов в своей статье, опубликованной в одной из центральных газет бывшего СССР - газете «ТРУД». Итак, газета «ТРУД» от 19.08.1983 года, №189(19036) и очерк Е. Ухова « ТЕНИ ЗАБЫТОГО ЗАМКА». Юринский замок Шереметевых – архитектурная жемчужина Среднего поволжья, шедевр русского усадебного зодчества второй половины девятнадцатого века. Село Юрино, в прошлом Архангельское, дарованное Петром 1 Демидовым, в 1812 году купил внучатый племянник первого русского графа, фельдмаршала петровских времён Бориса Шереметева Василий, воспетый Байроном за ратную доблесть и проклятый юринскими крепостными за тиранию. Четыре поколения известнейшей в России фамилии обустраивали в междуречье Волги и Ветлуги своё родовое гнездо. Сюда свозились из Европы редкие собрания картин и книг, музейные ценности, в числе которых уникальная коллекция личного оружия героя Шипки генерала Скобелева. Крепость-дворец и сегодня изумляет изысканностью архитектуры, безупречной работой талантливейших мастеров.
Среди юринских строений средневековый замок, причудливо украшенный зубчатыми башенками, галереями, балкончиками, с неровной рощицей шпилей, дымников и островерхих крыш кажется загадочным пришельцем из другой эпохи. С воды краснозернистая глыба здания напоминает гранат, разломленный на изумрудной скатерти парка. Вблизи замок угрюм и суров. Лишь белый камень кокошников и карнизов и уцелевшие стёкла, посверкивающие, как ордена, освежают его почти гравюрную красоту. Кажется, будто искусный резчик из цельной глыбы выточил и стволы колонн, и стройные, как копья, башни. Под властительным оком замка и думалось как-то иначе – о старом, давно забытом, книжном. Приходили на память мрачные легенды о владельцах этого края, прозванного когда-то «Шереметевской Сибирью». Вспомнились тёмные слухи о казематах-лабиринтах, «каменных мешках», в которых помещик замуровывал неугодных рабов, о подземных ходах и зарытых сокровищах, тайных винных погребах, в поисках которых немало ломано стен… Я огляделся. Рядом вовсю трудилась обсыпанная чайками Волга, хлопотливым жуком елозил по гребню берегового вала трелёвочный трактор, где-то разделывала дрова бензопила… Жизнь, повседневная и простая, со всех сторон осаждала замок. Он же, не от мира сего, казалось, вовсе не замечал этого беспокойного соседства.
Замок свёл меня с занятными людьми. Антикварные открытки с видами барской усадьбы, изданные ещё в прошлом веке, отыскались у преподавателя школы рабочей молодёжи Геннадия Павловича Лосева. Неподалёку от Западных ворот, в доме с жестяной бляхой «Русское страховое общество, 1867 год», живёт учитель истории, добровольный архивариус юринского памятника Сергей Павлович Галин. Галин достаёт заветную папку, распухшую от архивных документов, выписок и вырезок, писем, фотографий, не торопясь распускает тесёмки… О многом поведала мне эта папка и, в первую очередь, об истории строительства замка, которая напоминает роман-хронику. Факт феноменальный: первый камень закладывался ещё задолго до отмены крепостного права, а закончились работы перед самой мировой войной. Целые династии мастеровых: каменщиков, плотников, кузнецов, краснодеревщиков – почти сто лет трудились на лесах этого фантастического сооружения. Их имена известны – Балакины, Кочетовы, Беляковы, братья Смысловы… Многое из стройматериалов, а также оборудование, инвентарь были родом из Италии, Франции, Финляндии. В Петербурге шереметевские экспедиторы переваливали груз с кораблей в вагоны, «железкой» доставляли до Нижнего, откуда на баржах груз спускался до самого места. Этим путём были доставлены тёмно-вишнёвые малахитовые колонны для «Восточной комнаты», античные скульптуры с раскопок древней Помпеи.
С 1918 года служит шереметевская резиденция рабочему посёлку. В первые годы Советской власти в ней квартировали дом контор, народный дом и школа-коммуна. Старожилы помнят, что вскоре после гражданской войны киевская опера ставила в дворцовом театре «Наталку-полтавку». С 1932 года здание использовалось как сезонный дом отдыха. В те времена в «Большой гостиной» пылали люстры богемского стекла, чучела огромных медведей встречали гостей на ступенях экзотического зимнего сада, играл оркестр и отдыхающие белыми саями кружили в аллеях, вымощенных кирпичём. В Великую отечественную в нём нашли кров, свет и тепло семьи эвакуированных из Москвы и Ленинграда.
Представить Юрино без замка также невероятно, как отодвинуть от него Волгу. Для юринцев замок – это родовые корни, уходящие к отцам и прадедам, оставившим наследникам несравненное, сказочное богатство своего мастерства. С этих башен и столетних сосен на жёлтых дюнах начинается для них Родина, любовь к Отечеству и материнскому дому. Я заметил, самые прочные и отрадные воспоминания, исходившие от детства и юности, для многих здесь связаны с замком. Во многих домах я рассматривал семейные фотографии: женихи с невестами, школьные выпуски, проводы в армию – всё на фоне замка. Он – как «свадебный генерал» за юринским застольем. Только самому замку от этого не легче. У сторожихи Фионы Лаврентьевны, которая вооружившись судейским свистком караулит усадьбу, беру ключ размером не крупнее тех, которыми отпираем почтовые ящики. Центральная дверь с табличкой «Не входить, опасно для жизни!» скрипуче повернулась в петлях, и я ощупью по грудам какого-то хлама в кромешной темноте пробрался к парадной лестнице. Долго бродил по звонким пустым залам, сводчатым монастырским переходам, по лестнице, ввинченной как штопор, в узкое горлышко башни, поднимался на крышу, тревожа летучих мышей. И всюду находил следы былого великолепия, бесценной ручной работы. Тут – инкрустированный цветной пол с затейливыми арабскими знаками, там – навесной дубовый потолок, расписной плафон, лепная решётка… Под ногами скрипело, приходилось шагать по торосам мусора, мебельного лома, продираться через разбитые в щепу филёнки резных дверей… Дворец как потерпевший крушение корабль, покинут командой, изранен и отдан на растерзание стихии.
Не остались безвестными мастера, сотворившие для потомков это каменное чудо. Есть имена и у тех, кто по равнодушию, невежеству и халатности довёл замок до такого бедственного состояния. Не составило бы труда перечислить в хронологической цепочке всех его арендаторов, которые, по меткому выражению Галина, «доили его, но не кормили». Особенно досталось историко-архитектурному памятнику в последние годы, когда он находился в ведении Марийского облсовпрофа. После безрезультатных пыток использовать его в качестве круглогодичного дома отдыха, областной совет по туризму расквартировал в нём турбазу «Ветлуга». В парке, как грибы-поганки, выросли щитовые домики, павильоны, палатки. Смена директоров происходила почти ежегодно, и каждый на свой риск и вкус что-то переделывал, перекрашивал, ломал. Безграмотная варварская эксплуатация расшатала могучее, рассчитанное на века здоровье замка. Впрочем, в нем ещё теплится жизнь. По утрам трамвайная трель сигнализации извещает о том, что экскурсовод Татьяна Ермакова открыла доступ в картинную галерею (несколько комнат цокольного этажа занимает художественный отдел Госмузея Марийской АССР). Но Татьянина вахта заведомо обречена на одиночество: организованного наплыва к замку нет, лишь случайный знакомый забредёт сюда на несколько минут. Раньше на дефицит посетителей грех было жаловаться. Теплоходы «бросали якорь» у посёлка, и вереницы туристов тянулись через луга к замку. Однако зрелище запущенного шедевра действовало удручающе. «Обидно видеть как бесхозяйственность и безнадзорность губят народное достояние, неужели нельзя привести его в первозданный вид?» - два тома горьких отзывов остались после этих посещений.
Но как у всякого замка, есть и у юринского верные рыцари. Ревностно и одержимо сражается за сохранность усадебного комплекса Вера Андреевна Кислова, заслуженный лесовод РСФСР, много лет ответственный секретарь районного отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры. Увы, её титанические усилия не могут оказать существенного влияния на дальнейшую судьбу исторического ансамбля. Сейчас он практически беспризорен. Уже многие годы он изъят из народного обращения – десятки теплоходов в сутки, сотни тысяч туристов за лето должны обходить интереснейший объект стороной только потому, что ни местные, ни республиканские органы не могут навести в нём порядок.
Рассказ о замке не может обойтись без чудес. За дни командировки я достаточно наслушался о загадочной женщине, не то монахине, не то наложнице графа, «являющейся» якобы в окне «Восточной комнаты» при закатном освещении. Я сделал всё как меня учили: пробрался в «Дубовый кабинет», дождался последнего луча, взглянул в окошко напротив… и увидел прозрачный силуэт. Чем внимательнее вглядывался, тем яснее различал иконный наклон головы, жёлтый круг лица в белом обрамлении… Уже на улице попытался найти объяснение оптическому фокусу. Вероятно в стекле отражался фигурный наличник кабинета, а остатки цветного витража оживляли изображение – остальное подсказывала собственная фантазия. Но эта маленькая тайна только прибавила замку очарования, а мне искренней зависти к тем, кому предстоит увидеть его впервые… [/b] Е.Ухов. п.Юрино Марийской АССР.

В 1986 году, в одном из октябрьских номеров газеты «ГОРЬКОВСКИЙ РАБОЧИЙ» была опубликована статья кандидата исторических наук Ю.Галая о судьбе коллекции произведений искусств, находившихся до революции в Юринском замке. Статья была перепечатана районной газетой «ЮРИНСКИЙ РАБОЧИЙ» №№139,140 за 20.11 и 22.11.1986 года соответственно. Знакомьтесь: «СОКРОВИЩА ШЕРЕМЕТЕВСКОГО ЗАМКА" На левом берегу Волги, на одном из живописных пригорков села Юрино, величаво возвышается непривычный для нашего глаза готической архитектуры замок, принадлежавший когда-то одной из ветвей многочисленного и славного в отечественной истории рода Шереметевых. Дворец из красного кирпича был построен во второй половине прошлого столетия. За многие десятилетия владельцы этого здания собрали великолепную коллекцию произведений высокой художественно-исторической ценности. «Трудно даже вкратце перечислить, что там было - отмечал эмиссар (была тогда такая должность – Ю.Г.) по делам памятников истории и культуры при Нижегородском губернском отделе искусств А.И.Иконников в своих неопубликованных воспоминаниях и видевший всё это великолепие в 1923 году. А о ценности этого собрания можно судить, что единственное в СССР произведение Эль Греко «Портрет Родриго Васказа…» происходит из собрания замка Юрино».
Ко всему прочему здесь оказалось эвакуированное в 1917 году из Нижнего Новгорода имущество ликвидированного кадетского корпуса, среди которого были личные вещи временьшика при дворах Павла 1 и Александра 1 генерала А.А.Аракчеева и принадлежавшие ему художественные произведения, когда-то экспонировавшиеся в корпусном музее. Всё это богатство, несмотря на революционные вихри, в основном осталось нетронутым не только местными жителями, но и обитателями так называемой «Школы-коммуны», обосновавшейся в боковых флигелях замка. По свидетельству А.И. Иконникова, он и его спутники «ахнули от обилия и нетронутости и ценности того, что там увидели».
Бытует мнение, что до 1922 года о подлинных сокровищах замка никто в Нижнем Новгороде не ведал. Это не так. Отделу по делам музеев и охраны памятников искусства и старины Главнауки при Народном комиссариате по просвещению и сотрудникам Нижегородского художественного музея были известны ценности шереметевского собрания. Подтверждением этому служит протокол заседания Еоллегии отдела по делам музеев и охраны памятников искусства и старины от 28 сентября 1920 года. Тогда обсуждался вопрос о коллекциях шереметевского дворца в с.Юрино. Постановлено было «командировать сотрудника для более надёжной организации охраны и частичного вывоза музейных ценностей».
На следующий год, в мае 1921 года, из Юрина были вывезены в Нижний Новгород первые 14 картин, которые 3 июня были выставлены на мольбертах во втором зале рукавишниковского особняка на Верхневолжской набережной, где располагался тогда губернский Народный художественный музей. Ценность этих экспонатов была уникальна. На вернисаже любители живописи могли любоваться полотнами таких прославленных художников, как Лука Лейденский, П.Брейгель, Ян Брейгель Бархатный, Ротари. Что же касается юринского музея, то обилие художественных сокровищ не позволило выставить их все. Музей размещался в двух комнатах замка. Перед устроителями музея всавали многочисленные проблемы: теснота помещений, малочисленность персонала (практически один заведующий), скудность сведений об экспонатах и даже отсутствие самого обыденного – гвоздей, верёвок для развески картин, лестниц и т.п.
Что же из себя представляло это собрание? В нём было свыше тысячи предметов древней керамики (среди которой этрусская и древне-греческая), майолика, фаянс, фарфор (китайский, японский, мейсенский, севрский, венский, лучшие образцы отечественного), эмали (в том числе редчайшие 16 века), изделия из старинной китайской и японской бронзы, хрусталь, резьба по дереву и слоновой кости, мозаика. Обращали на себя внимание 37 скульптур, в том числе оригиналы, из помпейских раскопок, украшавших камин, превосходные 84 картины таких прославленных русских живописцев, как И.К. Айвазовский, А.П. Антропов, В.Л. Боровиковский, К.П. Брюллов, и крепостного художника П.Б. Шереметева – И.П. Аргунова. Особенно хорошо были представлены Д.Г. Левицкий (7 произведений) и Ф.С. Рокотов (19 портретов). Среди 127 картин, акварелей, пастелей и гравюр мастеров Италии, Голландии, Англии, Испании, Германии, Польши, Фландрии и Франции встречаются такие выдающиеся имена, как Рембрандт, Фр. Хальс, Иорданс, Беллини, Гверчино, Буше и многие другие. Кроме того, здесь находилось 26 икон , в том числе пять старого греческого письма.
Привлекала внимание коллекция старинного оружия. Особенно личное оружие прославленного генерала, героя русско-турецкой войны 1877-1878 годов М.И. Скобелева и сабля польского короля 16-17 веков Сигизмунда 3.
Хранитель сокровищ замка Шереметевых некто Е.В. Ензен отмечал в своём отчёте(хранится в Госархиве Горьковской области) в 1922 году, что музей, хотя и официально не был открыт, но тем не менее всем желающим посетить его никогда не отказывали. Коллекция в основном использовалась в просветительских целях для учащихся школы-коммуны. Местное же сельское население особого интереса к музею не проявляло. Хранитель музея подчёркивал, что «в настоящее время музей далеко не играет той роли, которую он мог бы играть при других условиях, и крупные ценности ждут надлежащего своего применения». Выход из создавшегося положения В.Е. Ензен усматривал в переводе музея в крупный город или же организации в музее постоянной художественной школы или летних художественных курсов.
Губернские власти понимали, что оставлять ценности Шереметевского замка в Юрине было не только бесполезно, в связи с малой культурно-просветительской эффективностью, но и опасно для сохранности высокохудожественных экспонатов. Назрела серьёзная необходимость предпринять действенные меры по охране национального достояния. Летом 1922 года Нижегородский отдел по народному образованию решил школу-коммуну в Юрине ликвидировать, а учеников перевести в Нижний Новгород. В связи с этим возникла и необходимость вывоза сокровищ Шереметевского замка. В сентябре 1922 года в Юрино выехал руководитель отдела искусств Нижегородской губернии Е.Н. Ванеева и эксперт от губоно С.М. Ларшенин. В недатированном отчёте-черновике, относящемся по всей видимости ко времени этой поездки и хранящемся в Госархиве Горьковской области, обрисовывалось неприглядное состояние Юринского музея. Экспонаты, как уже говорилось, ютились в двух комнатах и были плохо расставлены, а некоторые просто-напросто свалены в кучу. Музей напоминал скорее мебельный магазин, чем культурное учреждение.
В сентябре того же года комиссия Васильсурского уездного исполкома на экстренном выездном совещании в Юрине рассматривала впрос «О выяснении на месте обстоятельств дел по охране замка и имения в связи с оставлением его школой-коммуной». Было постановлено: « В целях сохранения единства имения признать необходимым и наиболее целесообразным передать его в ведение Васильсурского уездного коммунального отдела». Что же касается замка, то решено временно оставить его за губоно. Перевод школы-коммуны не так-то легко было исполнить ввиду отсутствия средств. А.И. Иконников вспоминал, что « не помню, кому пришла в голову гениальная мысль – провести эвакуацию за счёт продажи немузейного имущества Шереметевых». По распоряжению губоно от 26 августа, утверждённому 6 сентября 1922 года губисполкомом, приступили к распродаже «части школьного имущества». С этой целью с местным комиссионным магазином был заключён договор. Из списков, составленных губполитпросветом и хранящихся в Центральном Государственном архиве РСФСР, видно, что планировалось выручить от продажи почти 56 тысяч рублей.
Происходили и неприятные казусы. Эвакуационная комиссия вследствии неправильно понятого распоряжения губоно о продаже находящегося в ведении школы имущества самовольно приступила к реализации и музейных вещей. В частности, ею было прдано перекупщику Д.А. Бадамшину 260 тарелок ценнейшего мейсенского, фракентальского и русского фарфоровых заводов, а также три персидских ковра. Благодаря экстренно принятым Нижегородским отделом ГПУ мерам в декабре 1922 года все эти вещи, за исключением нескольких десятков тарелок, у перекупщика были изъяты.
Для перевода Юринского музея в Нижний Новгород необходимо было заручиться поддержкой Музейного отдела Главнауки. В конце января 1923 года Нижгубоно обратилось туда за разрешением на вывоз. В прошении объяснялись соображения, побудившие эвакуировать коллекцию в город. Справедливо отмечалось, что Юринский «музей с богатыми и разнообразными коллекциями недоступен для широких масс», сохраннсть коллекции «внушает постоянные опасения», а также отсутствует научная систематизация музейного фонда. Вместе с тем музей требует «постоянных и крупных» совершенно непроизводительных ассигнований на одно только отопление громадного здания, не считая содержание хранителя и сторожа. Губоно планировало слить коллекцию Шереметевского дворца с собранием Нижегородского художественного музея, что создало бы полное и разностороннее представление у посетителей об отечественном и зарубежном искусстве. Для передачи и перевозки Юринского музея была создана в 1923 году комиссия во главе с Е.Н. Ванеевой. Её членами стали учёный и краевед С.М. Парийский, заведующий художественным музеем А.С. Ястржембский и А.И. Иконников. Комиссия торопилась, так как за время навигации необходимо было успеть всё перевезти. Трудностей было много, не столько с транспортом, сколько с упаковочным материалом. На счастье в замке сохранились ящики, в которых лет сорок назад были привезены из Италии скульптуры. Вся эта «сложная эпопея за три месяца была завершена, констатировал А.И. Иконников, причём не было никаких крупных потерь и поломок».
Сокровища Шереметевского замка свозили в художественный музей на Вехневолжскую набережную в бывший дом Рукавишниковых. Благодаря этому фонды музея значительно пополнились, но места для новой экспозиции не хватало, так как вместе с музеем в одном здании располагалась в то время ещё и художественная школа. Созрела мысль перевести художественный музей в находившийся по соседству бывший особняк Д.В. Сироткина, что и было осуществлено в начале 1924 года. « марта на открытии нового художественного музея присутствовал народный комиссар по просвещению А.В. Луначарский. Ю.Галай кандидат исторических наук.[/color]